... продолжение ...
Посмеявшись вдоволь, Люся, наконец, успокоилась, вытерла салфеткой слезившиеся от смеха глаза и посмотрела на меня взглядом, не выражавшим ни капли сочувствия к моему жалкому существу. Я решила больше ничего не говорить, а обиженно молчать, как партизан на допросе. Но допрашивать уже не было смысла. Партизан рассказал все что возможно. Потому мое ожидание дальнейших вопросов потонуло в море молчания.
Молчали мы, как мне показалось, целую вечность (хотя, объективно, думаю секунд 20, пока Люся что-то обдумывала). Завершив мыслительный процесс, Люся таки обратилась ко мне с вопросом, но совсем не тем, какой я ожидала.
Посмеявшись вдоволь, Люся, наконец, успокоилась, вытерла салфеткой слезившиеся от смеха глаза и посмотрела на меня взглядом, не выражавшим ни капли сочувствия к моему жалкому существу. Я решила больше ничего не говорить, а обиженно молчать, как партизан на допросе. Но допрашивать уже не было смысла. Партизан рассказал все что возможно. Потому мое ожидание дальнейших вопросов потонуло в море молчания.
Молчали мы, как мне показалось, целую вечность (хотя, объективно, думаю секунд 20, пока Люся что-то обдумывала). Завершив мыслительный процесс, Люся таки обратилась ко мне с вопросом, но совсем не тем, какой я ожидала.